У поэта Леси Тышковской необычное отношение со временем и пространством. И жизнь наша в ее интерпретации – это не проторенный путь от рождения к «не скажу куда», как обозначено у другого поэта, а нечто другое. Этому подтверждение новый сборник ее стихов «Бабочка на баобабе». «Годы// собираются вокруг нас//грустными животными» — читаем у Тышковской. То есть в мироздании поэта, прожитое не отдаляется от нас. Мы все время находимся в эпицентре нашей жизни, и то, что было, то, что есть, и предощущение того, что будет, равно от нас удалены и равно влияют на нас. Мистика? Нет – способ мышления. И реальность вокруг автора здесь и сейчас не размыта, а вполне осязаема. Более того, я как человек давно и пристрастно следящий за творчеством Леси Тышковской, должна отметить, что в последнем сборнике она неожиданно, причем не в ущерб хрустальному звучанию голоса, стала на полную ступню – прежние ее сборники больше ассоциировались с танцем на пуантах. Решительный шаг, несомненно, пошел на пользу стихам. Обретя плоть, впустив в себя материальный мир, стихи Тышковской, не утеряли духовной насыщенности, но обрели ещё одно измерение, став ближе к земному бытию. При этом неживая материя, пропущенная через сознание поэта, обрела такую жизненную полноту, что наталкивает на предположение о стихийном пантеизме автора. Однако, что чрезвычайно важно, реальность не трансформируется автором произвольно, творя фантасмагорические картины по нехитрому принципу: « я так вижу!» А вот идентифицировать себя с природным явлением и ставить знак равенства меж собой и им и даже соотносить с общим оппонентом — это в духе Тышковской: «Первый снег-// мы в одной седине,// одинаково одиноки,//заблуждаемся меж магазинами винными,//ждем, когда пьяное небо//наступит на нас,//легкое, как потеря». Здесь «легкое как потеря» небо представлено в двух ипостасях: и как атмосферное явление, сыплющее снегом, и как источник жизни в высшем понимании – перед его волей равны и сиюминутное, и вечное.
Столь же естественна для автора фраза «птичий язык на лету// не уловим» (цикл «Осень ствола»). Для обывателя закономерный вопрос: «Неужто птичий язык станет внятен, если послушаем его не на лету, а, скажем, засадив пернатую в клетку»? Но в том-то и дело, что для поэта невозможность уловить «лексику» птиц обусловлена их свободой полета. Очевидно, не случайно, что и сборник «Бабочка на баобабе» составлен из верлибров — «свободных стихов». Тем не менее, весьма спорно звучит утверждение автора: «Поэт – тот, кто способен без бижутерии рифм, ритма и метафор создать произведение искусства». По отношению к метафорам автор явно погорячился. Доказательством служит то, что сборник «Бабочка на баобабе» пронизан великолепными метафорами, как щедрым солнцем купы тех самых неохватных деревьев, вынесенных в название книги. Я плохо себе представляю творчество данного автора без пиршества точных метафор и аллитерации. – «Беженкой// с бедным узелком утешений,//потерпевшая крушение//нежности,// бреду по белу свету». Ещё: «Время полночи//Возраст Маргариты//Симфония бала//захватившая врасплох//наготу просьбы//не прозвучавшей!» Попутно заметим, что нам известны и не уступающие свободным стихам рифмованные произведения Тышковской, не вошедшие в данный сборник.
К достоинствам новой книги Тышковской я бы отнесла еще и не-готовность «впасть как в ересь в неслыханную простоту», но уход от избыточной усложненности некоторой «бесплотности» прежних книг. Тышковская теперь доверяет всецело не только Слову, которое было вначале, но и другим Дарам Господним. Спустившись с разреженной атмосферы поднебесья обнаруживает, как много еще на земле того, что должно быть воспето ее голосом. В коротком цикле стихов, объединенных неологизмом «Снежности» хотелось бы обратить особое внимание на замыкающее стихотворение, которое выписано с виртуозностью каллиграфа с Дальнего Востока, где мысль овеществлена, а пейзаж одухотворен – «Спасибо за пространство января,//в котором поместились все страницы,// расписанные снегом для тебя.//Конечно, снег растает.//Но трава…» В сборник вошли ещё цикл «С видом на Восток», который ранее издавался отдельной книжкой и цикл «Инь и янь». Увлечение восточной культурой, ценностями буддизма и даосизма для Леси Тышковской не дань моде — это соответствует ее натуре – открытой, тонкой, обходящей стороной грубые проявления жизни и не принимающей – никак! — грохота сапог, если они даже на ногах солдат-защитников. Грубая реальность неконтролируемых страстей – вне эстетики поэта, равно как и императивные осуждения. Максимум, что позволит себе Тышковская, это негромко осведомиться: «Но если голуби – божьи птицы, что они делают на помойке?» Лично для меня, вполне достаточно. Увлечением японской поэзией, мне кажется, объясняется и то, что в сборнике «Бабочка на баобабе» мы встречаемся с рядом весьма удавшихся трехстиший. – «И ты посмотришь на меня, как на святую – и я пойму, что это наш конец». Или же: «Ты сбылся. Остается//Подумать о легенде». Встречаются, конечно, и неудачные афоризмы – скажем «Бездарность – сестра таланта». Подобные нехитрые, лежащие на поверхности подмены понятий, можно множить сколь угодно. Скажем, «злодейство – братишка благородства», а «скупость – тетка щедрости» и так далее. Здесь нет момента неожиданности, не проявляется присущая Тышковской гибкость мышления в парадоксальном восприятии мира. Но не пристало выискивать «блох» в удавшейся книге. В конце концов, как утверждал еще Марциал: «Есть в моей книге хорошее. Кое-что слабо. Немало//Есть и плохого. Других книг не бывает мой друг». Очевидно, с древности кое-что изменилось – или просто кокетство поубавилось у авторов? – но смело можно заметить, что случаются и другие книги, где лучшее из творчества автора органично ложится на страницы. Согласна, кое-что несовершенно у Тышковской, но нет явно неудавшихся стихов. «Я не люблю небоскребов-//царапающих небеса,//протыкающих свет// бетонным своим безразличьем.//Я люблю горы -//поднебесных Атлантов// и Прометеев, обреченных на эхо». Будем считать, что своей книгой «Бабочка на баобабе» Леся Тышковская покорила одну из вершин в любимых своих горах. А она в том возрасте, когда еще идут в гору. И впереди у нее много вершин.
Этери Басария